Мало кто любит джаз по сравнению с той же попсой. А всё почему? Потому что подавляющее большинство людей, и это медицинский факт, идиоты.
Если Вы никогда даже не пробовали слушать джаз — Вы конченный тупарь и зря коптите воздух. Почему? Почитайте этот рассказ Сергея Довлатова об истории джаза, он лучше и доходчиво объяснит.
[toggle title=»Малоизвестный рассказ Сергея Довлатова о джазе»]Закрой глаза и дуй
Мини-история джаза, написанная безответственным профаном, частичным оправданием которому служит его фанатическая увлеченность затронутой темой
Короткая, бурная история американского джаза носит феерический, триумфальный характер. Джаз завоевал признание быстро. Надолго и с завидной легкостью.
В джазе не было загубленных талантов, искалеченных судеб, фальшивых кумиров. В джазе почти не было запоздалых лавров, развенчанных идолов, обманчивых святынь.
Джаз не знал периодов упадка, регресса, безразличия аудитории.
Джаз всегда был модным, необычайно популярным, захватывающим явлением.
Что же такое джаз?
Джаз — это больше, чем музыкальный жанр. Даже больше, чем искусство.
Джаз — это способ восприятия мира. Джаз — это философия, нравственность, религия. Джаз — это стилистика жизни.
Выдающегося американца Скотта Фицджеральда называли «джазовым писателем».
Не потому, что он творил в эпоху безумного увлечения джазом. А потому, что джаз был в его натуре — открытой, страдающей и ясной.
Из русских я бы назвал джазовым писателем — Василия Аксенова. Не потому, что он любит и хорошо знает джаз. А потому, что джаз стоит между ним и жизнью.
У джаза миллионы нахлебников, иждивенцев, подражателей. Джазом называют все, что угодно. Бригада лабухов на танцплощадке — это джаз. Иосиф Кобзон — это джаз. Легран — это джаз. Какой-нибудь всесоюзный оркестр радиовещания — это тоже джаз.
Я не говорю, что Кобзон и тем более Легран — это плохо. Просто это не джаз.
Джаз — это искусство самовыражения. Джазовый музыкант — не исполнитель. Он творец, созидающий на глазах у зрителя свое искусство — хрупкое, мгновенное, неуловимое, как тень падающих снежинок или узор листвы над головой.
Писатель творит в четырех стенах и в броне кабинета. В поисках нужного слова он исписывает горы бумаги. Художник тысячекратно меняет колер, отрабатывая едва уловимый рефлекс на потолке. У джазового музыканта нет черновиков. Он творит при свидетелях, раз и навсегда. Поэтому любой фальшивый звук в его импровизации обретает масштабы неблаговидного деяния.
Джазовая лаборатория всегда открыта. Зритель таким образом становится участником искусства, необходимым элементом джаза.
Одна из сенсационных джазовых пластинок так и называется «Лайонел Хэмптон — с участием публики».
Джаз совершенно откровенен. Лестер Янг назвал его «стриптизом души». Билли Кэйл утверждал, что джаз — это разговор с небожителем. Мел Льюис твердит, что джаз — это «сама жизнь».
В последовательной неопределенности этих формулировок усматривается железное единство. Джаз — это мы сами в лучшие наши часы. То есть когда в нас соседствуют душевный подъем, бесстрашие и откровенность.
Джаз — это искусство американских негров. Они создали джаз. Они же лидировали на всех этапах становления джаза. Джаз у них в крови.
Хотя, разумеется, есть и белые люди, ставшие корифеями джаза. Например, Дэйв Брубек. (Между прочим, негры выдали ему как равному особый диплом. Он был первым белым человеком, достигшим уровня своих черных коллег.) Наличествуют замечательные джазовые музыканты в Европе. Один из них Романо Муссолини, сын знаменитого дуче. Есть истинные джазмены в Польше (Немысловский, Комела). Есть и в Союзе.
Компартия лет шестьдесят боролась с джазом. Не менее упорно, чем с алкоголем. Но джаз победил советскую власть. Как, впрочем, и алкоголь. Джаз победил и утвердился. В Союзе живут и работают блестящие музыканты — Товмасян, Лукьянов, Голощекин.
Но создали джаз — чернокожие. И этого, по-моему, достаточно, чтобы обессмертить негритянскую расу.
Кстати, в джазе не бывает расовых проблем. Джаз не помнит ссоры из-за цвета кожи. Потому что джаз — выше расовой ментальности. Видимо, джаз сплачивает людей теснее, чем общие национальные интересы.
Наше поколение сформировалось в атмосфере джаза. Джаз, Хемингуэй и Пикассо определили нашу судьбу. Они заклеймили целое поколение как «нетипичных представителей советской молодежи».
Я знаю умного взрослого мужчину, эмигрировавшего, чтобы слушать джаз. Что есть не худший мотив эмиграции.
Я знаю, что в Ленинграде, обсуждая мою судьбу, приятели говорят:
— Он видел живого Гиллеспи!
К сожалению, я не музыковед, не историк. Я даже не очень большой знаток исследуемого предмета. Но я люблю джаз и, как мне представляется, чувствую его. И если музыковеды уходят в программирование, то газетчик берется не за свое дело.
Разумеется, я пропущу что-нибудь существенное. Наверняка запутаюсь в терминологии. Видимо, буду чересчур пристрастен к своим любимым музыкантам.
Короче, прошу снисхождения. И начнем разговор.
Как часто повторял Армстронг:
— Закрой глаза и дуй![/toggle]
Нет, не нужно все срочно бросать и безальтернативно любить джаз. Но попробовать-то надо! Если вы ничего не поняли, не отчаиваетесь — джаз останется для других.
Вот десяток джазовых альбомов, с которых стоит начать собирать собственную коллекцию.
10. Esbjorn Svensson Trio — From Gagarin’s Point of View (1999)
Самый ясный сюжет — так кончалось тысячелетие. Шведским парнем в белых кроссовках, которому очень хорошо заниматься своим делом на сцене. E.S.T. запишет еще несколько знаковых по саунду альбомов, а потом Свенсон погибнет во время дайвинга. Здесь все предельно просто, люди просто играют джаз. Слушайте, например, Dodge the Dodo, которая со мной всегда.
9. Bill Evans — Complete Live in Village Vangaurd (1961)
Сын валлийца и русинки в начале 60-х годов прошлого века создал канон сложной пост-боповой эстетики игры на пианино. Эванс очень мелодичный, его легко слушать, имея минимальную тягу к джазовому звуку, но он от этого не становится менее велик. На альбоме из трех дисков живые записки, которые легли в основу двух классических пластинок.
8. Billie Holiday — Lady In Satin (1958)
Величайшая певица XX века, в 12 лет проcтитутка в Филадельфии, после войны героиновая наркоманка. Здесь архаическая форма, но слушать нужно голос и песню, все остальное пройдет, а это останется.
7. Charles Mingus — Mingus Ah Um (1959)
Величайший басист в истории джазовой музыки, Мингус был харизматичным бендлидером, и оставил несколько лучших записей в истории позднего бопа. Это не революционер, но человек, делавший свое дело лучше всех.
6. Anouar Brahem Trio — Astrakan Cafe (1999)
Эту пластинку я выбрал, чтобы показать, как джаз переходит через границы жанров и стран. Тунисец Анвар Брахем играет на уде — как можно видеть из названия, про астраханское кафе.
5. Thelonius Monk — Brilliant Corners (1957)
Еще один боповый пианист, альтер-эго Эванса. В футболках с его изображениями я хожу по улицам. Говорят, что Монк совершенно не умел играть на пианино с точки зрения техники. Видимо, так и есть, и он был просто гением, коллекционировавшим шляпы. Чтобы оценить Монка, нужно, вероятно, немного больше понимать в этой музыке, чем в случае Эванса.
4. Charles Parker The Compoete Live Performance on Savoy (1947)
Живые записи в клубе Savoy главного музыкального революционера середины века — Чарли Паркера. Паркера критиковал Глен Гульд, а сам Паркер жаловался на своих черных собратьев, увлекавшихся ритм-энд-блюзом. Самая старая запись в подборке, плохой звук, но настоящая музыка. Слушайте Koko и Grooving High.
3. Miles Davis — Bitches Brew (1970)
Величайший новатор в истории джаза Дэвис между делом придумал и стиль фьюжен. Альбом под названием «Сучье варево» предназначен для того, чтобы лежать на полу и дрыгать ногами.
2. Keith Jarrett — The Koln Concert (1975)
Сольная импровизация Кита Джаррета в 1975 году, очень мелодичная музыка, одна из вершин фортепьянного искусства XX века, не только джазового, и достаточно сложная для восприятия, если вы не слушаете постоянно академических модернистов.
1. John Coltrane — Love Supreme (1965)
published on according to the materials
Комментарии (0)