На японском острове Косима обитала колония диких обезьян, которых ученые кормили сладким картофелем (бататом), разбрасывая его по песку. Обезьянам нравился батат, но не нравился песок на нем. И вот однажды 18-месячная самка Имо обнаружила, что может решить эту проблему, вымыв батат.
Она научила этому трюку других обезьян. А когда все обезьяны в стае научились мыть батат, то жившие на близлежащих островах обезьяны вдруг, без какого бы то ни было внешнего побуждения, тоже начали мыть батат. Учитывая то, что между ними не было абсолютно никакого контакта, объяснить этот феномен оказалось очень трудно.
В науке это явление получило название «эффект сотой обезьяны». Как же объяснить этот феномен?
По мнению некоторых ученых, для того чтобы какая-то популяция (например, человечество) получила новую информацию или сделала какое-то открытие, необходима критическая масса особей (людей), которые искали бы ответ на поставленный вопрос.
Еще пример. Сто лет назад Джонни Вейсмюллер (будущий Тарзан в кино) проплыл дистанцию 100 метров кролем быстрее всех в мире — за 1 минуту 22 секунды, и стал чемпионом мира. Проходит всего 50 лет, и 1 минута 22 секунды — это только второй юношеский разряд по плаванию.
Вы помните, как примерно десять лет назад молодежь училась кататься на сноуборде? Тогда все катались на лыжах, и сноуборд был в диковинку. Вставали на доску, даже имея уже навык катания на горных лыжах, долго и мучительно, с синяками и разбитыми боками. На третий или четвёртый день кое-как начинали спускаться. А что сейчас? Посмотрите, прошло всего несколько лет, «сотая обезьянка» научилась кататься на борде. Люди едут сами в первый же день! Почти сразу! Значит, что-то произошло на полевом уровне? Ведь физически человек не изменился нисколько.
В 1981 году вышла работа Руперта Шелдрейка, английского специалиста в области биохимии и биологии клетки, под названием «Новая наука жизни: гипотеза о формирующей причинности». Шелдрейк выдвинул гипотезу о существовании морфогенети-ческих полей (или М-полей). По его мнению, помимо уже известных науке полей существуют невидимые структуры, которые формируют тела кристаллов, растений, животных и каким-то образом обусловливают их поведение. Поле служит своего рода матрицей, которая формирует и регулирует каждую последующую единицу одного и того же типа.
Эти новые единицы настраиваются на уже имеющийся архетип, не ограниченный пространством и временем, или входят с ним в резонанс, а затем воспроизводят его. Каждая новая единица, по мере формирования, в свою очередь усиливает М-поле, и таким образом устанавливается определённая «привычка». Эта теория распространяется на всё: от кристаллов до сложных живых организмов.
Как указывал Шелдрейк, его внимание к проблеме пробудила работа известного психолога из Гарварда Уильяма МакДугалла, выполненная в двадцатых годах прошлого века. Учёный проводил эксперименты с крысами и обнаружил, что с каждым последующим поколением крысы всё успешнее могли находить выход из лабиринта. Когда эксперименты были проверены в Шотландии и Австралии с неродственными линиями крыс, оказалось, что эта способность улучшилась у всех грызунов.
По теории Шелдрейка, нервная система человека также управляется М-полями, поэтому тот же принцип может быть применим и к человеку, что во многом помогло бы понять механизм усвоения навыков.
Как говорил сам Шелдрейк, некоторые аспекты гипотезы о формировании причинности напоминают элементы различных традиционных и оккультных систем, к примеру концепцию о наличии групповой души у каждого вида животных или теорию акашных (эфирных) записей.
Но что же это за поля и откуда они берутся? Вот уже более 50 лет их природа продолжает оставаться загадкой, гипотетично и их существование. Подобно известным в физике полям, они связывают между собой сходные объекты в пространстве, но, сверх того, связывают их ещё и во времени. Идея состоит в том, что морфо-генетические поля, которые формируют развивающиеся животные или растения, происходят от форм, существовавших прежде особей того же вида.
Эмбрионы как бы «настраиваются» на них. Процесс такой настройки называется морфорезонансом. Точно так же проявляется поле, организующее деятельность нервной системы животных того же вида: в своем инстинктивном поведении животные пользуются «банком памяти», или «совокупной памятью», своего вида.
Гипотеза Шелдрейка может объяснить случаи параллельных изобретений, интуитивного знания, возможность ускоренного обучения и развития, эффект «мозгового штурма».
Материя обладает тонкой структурой энергетических уровней, а назначение их до конца не понятно. Всё это прямо указывает на существование неких естественных коммуникаций, при-ёмо-передающих каналов, виртуальной системы координат и т. п., которые, как мы предполагаем, свойственны всем клеткам и структурам живого организма. Эти свойства жизненно необходимы материи, без них немыслимы развитие организмов, адаптация, и, возможно, видовая, родственная телепатическая избирательная связь, о которой говорит Шелдрейк.
Любой биологический объект в процессе жизнедеятельности генерирует сложную картину физических полей и излучений. Их пространственно-временные характеристики несут важную информацию о состоянии органов и тканей человека. Несомненно также их влияние на окружающий мир; вполне возможно и то, что они же служат тем материальным субстратом, который переносит мысли одних и внедряет их в сознание других.
Идея существования внеклеточных информационных структур была впервые высказана австрийским исследователем П. Вейсом в начале XX века.
Он предположил, что вокруг эмбриона, или зародыша, образуется некое поле, которое он назвал морфогенетическим. Оно как бы лепит из клеточного материала отдельные органы и целые организмы, определяет последовательность их образования в пространстве и времени.
Каждая клетка организма обладает индивидуальным морфогенетическим полем, которое несет в себе информацию обо всем организме и программу его развития. Поля отдельных клеток объединяются в единое морфо-генетическое поле, которое обволакивает и пронизывает весь организм, находится в постоянной связи с каждой клеткой и управляет всеми операциями по формированию и функционированию как каждой клетки, так и всего организма в целом. По этой концепции носителем наследственной информации является уже не ядро клетки, а ее морфо-генетическое поле, ДНК же только отражает информацию, которую несет поле. Морфо-генетическое поле постоянно меняется, отражая динамику развития организма. Таким образом, концепция морфо-генетических полей строится на тезисе внеклеточной информации, причем предполагается «объемный» характер этого поля, поскольку оно должно охватывать все клетки организма.
Поскольку существование морфогенетических полей тесно увязывается с существованием и функционированием биологических структур, то из этого следует, что при гибели биологической структуры должно исчезнуть и морфогенетическое поле. Правда, зафиксировать справедливость такого заключения никому еще не удавалось, но это следует из того, что подобное поле рассматривается как производное от клеточных структур, а если клетки гибнут, то неминуемо должно исчезнуть и поле. Морфогенетическое поле может существовать, пока жива хотя бы одна клетка организма.
Таким образом, концепция морфогенетических полей предполагает их локальную природу, тесно увязанную с местом размещения биологического образования. Однако впоследствии такая трактовка представления о морфогенетических полях была значительно расширена, высказывались предположения, что внеклеточные информационные структуры имеют более широкую природу.
Это нашло отражение в объяснении многих явлений с помощью так называемых «полей сознания».
Человек в каком-то глубоком смысле мыслит всем своим телом. Возникает вопрос о том, является ли человек творцом непрерывного мышления или только приемником тех потоков, которые протекают вне его? Если справедливо второе предположение, то все усилия человека, направленные на восприятие этих потоков: медитация, прием психоделических средств, участие в мистериях и, наконец, умение задавать самому себе вопросы на языке дискретных представлений и ждать на них ответа, — все это только различные способы настройки.
Юнг считал, что «...прогресс состоит в подготовке сознания и к восприятию идей откуда-то из вне его протекающих потоков». Например, некоторые серьезные математики глубоко убеждены в том, что они в своей творческой деятельности не изобретают, а открывают реально и независимо существующие абстрактные структуры.
Руперт Шелдрейк заметил, что человек тем легче усваивает знание, чем большему числу людей оно известно. Однажды он предложил английским студентам разучить три японских четверостишия. При этом одно было просто набором слов, вернее, иероглифов, второе — сочинением мало известного современного автора, а третье — классическим образцом японской поэзии, известным в Стране восходящего солнца так же хорошо, как у нас «Я помню чудное мгновенье».
Именно классическое четверостишие студенты запоминали лучше всего! Заметьте, никто из них не знал японского и понятия не имел, какое из стихотворений — классика, какое — новосочиненный опус, а какое и вовсе бессмыслица!
Вот после этого-то эксперимента, повторенного не однажды, Шелдрейк и предположил, что существует некое поле образов, общее для всех людей. В этом поле наряду со множеством прочих содержится и образ старинного японского четверостишия, оно известно многим, а потому его образ прочно «впечатан» в поле и более доступен, чем, к примеру, образ только что сочиненного стиха. Образами такого поля может стать что угодно: информация, чувство или модель поведения. Более того, подобные поля есть не только у людей, но и у животных, птиц, насекомых, растений и даже у кристаллов. Шелдрейк назвал поля образов морфогенными, то есть такими, которые влияют на структуру или форму вещей.
Во время другого эксперимента психолог из США Арден Мальберг предложил добровольцам выучить два одинаковых по сложности варианта азбуки Морзе. Секрет заключался в том, что один вариант был собственно азбукой Морзе, а другой — подражанием ей. Все без исключения испытуемые быстрее и легче заучивали стандартную версию кода, хотя не ведали о подвохе и не знали, что лишь один вариант азбуки истинный.
«Поймать» в морфогенном «эфире» собственную память, разумеется, намного проще, чем память других людей. Но теоретически при умелой «настройке» становится доступной память любого человека или социума. Так что если вы хотите выучить английский язык, вам не обязательно корпеть над словарями и слушать кассеты, достаточно «настроить» свой мозг на «английскую» волну.
Жаль только, пока не известно, как это сделать!
Лучше всего мозг «настраивается» на общеизвестные образы. Тот же английский, к примеру, учится легче, чем суахили или хинди, потому что им владеет куда больше людей. Это означает, что морфогенные поля не неизменны, они могут видоизменяться под действием новых знаний. К примеру, если еще вчера никому неизвестное знание завтра распространится повсеместно, его поле также распространится и станет доступным большему числу людей (животных, растений и т. д.).
Намертво «впечатанные» в морфогенное поле и доступные буквально всем образы Шелдрейк называет «привычками». По его мнению, вселенная не подчиняется раз и навсегда установленным законам, а живет, согласуясь с некими образами, заключенными в общей памяти природы. Архаичные образы-«привыч-ки», «отвечающие» за гравитационные и электромагнитные поля, атомы водорода, созвездие Малой Медведицы, атмосферу, мировой океан и пр., достаточно стабильны, но это не означает, что они не могут меняться, ведь, наряду с другими «привычками», у природы существует и «привычка» к изменению. Эволюция жизни, культуры, человека — это стремление к развитию, присущее природе вещей, глубоко «впечатанное» в ее морфогенное поле.
Если есть морфогенные поля, общие для всех людей (животных), то получается, что все (и вся) в мире взаимосвязано. Всякий раз, когда мы узнаем что-то новое, это узнаем не только мы, но и все люди, вся вселенная. Наше знание становится общим. Прямо какой-то тотальный общий разум!
Теорией морфогенных полей объясняется и феномен предсказания. Здесь действует иная схема: человек, составляя тот или иной прогноз, «посылает» в морфогенное поле определенную информацию, которая затем возвращается в виде реально свершившегося события.
Та же «нить» притягивает и заблудившихся или брошенных вдали от своего хозяина кошек и собак. В XVI веке борзая гончая по кличке Цезарь добралась из Швейцарии во Францию, куда уехал ее хозяин, и разыскала его аж в королевском дворце! А во время Первой мировой войны пес Принц в поисках своего владельца, армейского офицера, переплыл Ла-Манш! Похожим образом ведут себя и дикие стайные животные: отставшие от стаи волки всегда находят своих сородичей, лисицы успокаивают разыгравшихся щенков, находясь на значительном расстоянии от них и не издавая ни единого звука, только пристально глядя в сторону своей норы.
Вполне возможно, что в подобных случаях звери просто считывают информацию с формообразующих полей человека или друг друга. Нередки случаи, когда братья наши меньшие «штудируют» глобальные морфогенные поля. Общеизвестна способность животных предчувствовать катастрофы. Очевидцы вспоминают, что в 1960 году, накануне землетрясения в Агадире (Марокко), из города сбежали все бродячие собаки (не только крысы бегут от опасности!). Через три года то же повторилось в городе Скопья (Югославия): бегущие вон псы и затем подземные толчки разрушительной силы. История знает немало других похожих примеров.
Многие великие изобретения были совершены абсолютно разными людьми в практически одно и то же время. Наверное, так бывает, что одинаковые идеи приходят в голову множеству людей, но не все их реализуют.
Получается, что все научные открытия и достижения происходили именно тогда, когда количество исследователей достигало критической массы. Разумеется, для каждого открытия или новой информации существует своя критическая масса людей, занятых решением данной проблемы.
Выходит, что от каждого из нас зависит, во что мы в итоге трансформируемся как вид во времени. Возможно ли такое? Да. Просто очень трудно поверить в то, что мысли простого человека, соединенные с множеством таких же устремленных, могут повлиять и изменить весь мир. Остается только определить, на что мы должны направить все свои усилия. Переоценка ценностей и поиск смысла дальнейшего существования — вот основной вопрос, к которому подошло земное человечество сегодня. Этот вопрос и должен сплотить землян в совместном поиске ответа на него.
В наших силах, а точнее в силах каждого землянина, живущего на нашей планете, попытаться понять, что происходит, и меняться самому, тем самым способствуя распространению этих изменений во всем мире. Осознать, что помочь себе и всей планете можешь только ты сам, и никто другой. Только от тебя зависит все, происходящее в этом мире, и только ты один можешь его изменить. Ведь критическая масса перехода в новое качество нам неизвестна. Так что, вполне возможно, что «сотая обезьяна», которая изменит мир, — это именно ты...
Комментарии (0)