Про аутистов в нашей стране знают очень мало. Многие считают, что это люди, которые смотрят в одну точку, другие же уверены, что это скрытые гении, способные решать сложные математические задачи и выдвигать немыслимые теории. Наш журналист пообщался с самими аутистами и понял – каждый из них уникален.
Даниил, 18 лет
Аутизм – это как пятый темперамент со своими особенностями. Эти люди не нуждались бы в социальной помощи, если бы странности аутистов понимали люди. Аутисты большую часть информации воспринимают сквозь собственный опыт. У них есть профессиональный интерес, который может служить стержнем для развития.
Я о диагнозе «аутизм» узнал от мамы в 11 лет. Я научился читать, писать и считать в возрасте трёх лет, но у меня были социальные проблемы. Я начал осознавать свою непохожесть на других в 11-12 лет, до этого я считал свои странности просто чертами характера. В школе я долго не мог запомнить, что учительницу надо называть на «вы». Основные трудности начались в подростковом возрасте, когда начал загоняться, осознавая свою непохожесть на сверстников.
Меня не брали в несколько школ, только после ряда попыток родители смогли найти для меня школу, в которую меня взяли. Мне легко давались математика, русский язык, география, а сложно – литература, театр, физкультура. В 9 классе мне стало тяжелее учиться, так как появились частые головные боли, которые ещё усилились в 10 классе так, что я не смог учиться. Я лечился в санатории и в научном центре психического здоровья, только после НЦПЗ головные боли временно прекратились.
В 15 лет я вступил в группу людей с синдромом Аспергера, в которой скоро я создал чат для подростков и взрослых с аутизмом. Тогда главной моей целью было наладить общение со сверстниками, так как его у меня было мало.
В 16 лет после НЦПЗ у меня появился прогресс. Мамин знакомый взял меня на работу помощником охранника: следить за детьми, чтобы они не разбегались. Это меня очень обрадовало – ведь уже в 9 лет, когда я читал про юных предпринимателей, я хотел рано начать зарабатывать. Я ещё работал в сетевом маркетинге, также занимался перепродажами.
По-моему, быть аутистом в России тяжело, так как общество мало информировано об этом заболевании, многие воспринимают неспособность овладеть социальными навыками зачастую как лень.
В будущем я хотел бы стать психологом, возможно, даже коучем или мотивационным оратором (это моя мечта), хотел бы помогать людям с аутизмом и депрессией. У меня была депрессия весь подростковый возраст, и только сейчас она проходит. У меня было несколько разных психологов, которые мне не помогали, помощь чаще всего была кратковременной. При этом я старался работать над собой, читал различные психологические статьи. Я читал книгу Темпл Грандин, аутистки-учёной, которая говорила, что успех аутистов обычно связан с работой над собой в подростковом возрасте, с чем я согласен. Я сочувствую аутистам, у которых не было возможностей на качественную психологическую помощь.
Сейчас я хотел бы поступить на вечерний факультет института и подрабатывать, заниматься перепродажами.
weheartit.com
Арсений, 33 года (имя изменено)
На мой взгляд, аутисты – люди, которые вследствие психотравмы живут эмоциями во внутреннем мире, внешний воспринимая только логически. Но внешний мир норовит вторгнуться в них, зачастую в агрессивной форме – аутистов часто травят.
Именно поэтому жизнь аутиста сложна. Она может быть относительно легка за счёт кого-либо, кто защищал бы от всего этого.
Я узнал о своём диагнозе примерно 15 лет назад, когда моя мама узнала, что такое аутизм и познакомилась с другими матерями аутистов.
Детство проходило трудно – кругом сплошная травля и неотвеченные вопросы, а воспитание только через запугивание, либо как дрессировка. Утешение находил в специфических интересах. Это всегда были фантазии и выдуманные истории и персонажи. Сначала на основе игрушек, которые у меня были, позже – компьютерные игры и фантастическая литература. Позднее стал писать фантастику сам. Также мне помогала религия и мечта о том, что после смерти в этом аду Бог даст мне Рай.
С окружающими очень остро ощущал различия – они все или почти все объединялись, чтобы травить меня или не допускать в своё общество. В подростковом возрасте продолжалось так же, но в ухудшенном варианте, ведь там, где у детей – дразнилки и толкание, у взрослых уже криминальные разборки.
Учился из последних сил, потому что «надо», получал хорошие оценки, но это не радовало, так как страдал от ПТСР (посттравматическое стрессовое расстройство) и не знал, как из этого выбраться.
Лечился нейролептиками на Потешной (НИИ Ганнушкина). Там я радовался, что территория психбольницы не такая опасная, как улица и школа.
После групповой травли в общежитии в Израиле у меня появился страх людей. Большинство людей я теперь ощущаю как потенциально хищных зверей. Окружающие потенциально опасны. Всю жизнь большинство окружающих било, угрожало побоями, шантажировало, грабило, обманывало, унижало, издевалось, и т.д. Только семья принимает меня и не представляет опасности и может помочь в беде.
Сейчас я лечу телесными практиками ПТСР. Вылечить его – то, что я хочу от жизни и ставлю как цель, чтобы уметь общаться с людьми, не боясь их нападения.
Я закончил школу и институт, на работу не брали, на всех собеседованиях отбраковывали, удалось только через службу трудоустройства инвалидов устроиться, но там платили очень маленькую зарплату, много контролировали и перегружали работой. На работе я страдал от флешбеков ПТСР, а когда стали перегружать, испугался, что из меня сделают раба и замучают, и уволился. Такое было не единожды.
Я хотел бы, чтобы люди соблюдали мои гражданские права и не насиловали меня психологически. А если я им уж так мешаю одним своим нахождением рядом, я согласен либо полностью игнорировать их, либо договориться не собираться с ними в одном и том же месте в одно время.
Я считаю, что необходим закон, что аутист может сам выбирать себе терапию. Также он должен поддерживать возможность для аутиста почти не общаться с людьми, если в обществе людей он страдает от страха. Конечно, если аутист может осознавать такие вещи. А для аутистов, которым нужно постоянное сопровождение во всём, я не знаю, что надо сделать. Но это всё возможно только в богатом мире, а в бедном мире люди более склонны к травле, и мало что может нас защитить.
published on according to the materials
Комментарии (0)