Места, где время остановилось: деревни, где 100, 11 и даже 1 человек

Во многих районах России можно увидеть умирающие деревни с заброшенными домами, в которых давно никто не живет. Но если отъехать сотню километров от Новосибирска, картина будет не просто печальная, а щемящая душу. Сто лет назад в Колыванский район активно ссылали людей по «политическим» причинам. Люди селились в сараях, коровниках, пытались что-то сами отстроить. Некоторые жители были смотрителями, другие, из осужденных, обосновались здесь и пустили корни. Сегодня здесь живут немногочисленные внуки и правнуки тех ссыльных, о которых писатель Николай Углов рассказал в большой двухтомной автобиографии. Рассказ о пустующих деревнях начнем с деревни, явившейся местом действия книги.

Когда-то в этом селе была ферма, коров держали, люди из окрестных сел заезжали на изобилующие клюквой болота. Сегодня все оттуда уехали. И таких деревень, в которых несколько десятков лет назад слышался детский смех и блеянье овец, а сегодня — тишина, в Колыванском районе много. Где-то остались еще покосившиеся дома с табличками. Местами за бурьяном не видно и их. Ежегодно из деревень уезжают по 2-3 сотни человек: одни — в районный центр, насчитывающий 12 000 человек, другие — еще дальше, в города.

Формально эта деревня считается заброшенной, но если проехать 20 км от Пономаревки по дороге, проложенной тягачом пару лет назад, можно встретить коров, коз, гусей, свиней и лошадей. Это богатое хозяйство принадлежит единственному жителю села Леониду. Когда его сыну настала пора идти в школу, его семья переехала в другое село района — Скалу, но Леонид не пожелал оставлять деревню и остался в ней совсем один. Но одиноким он себя не считает, говорит, что убежать от себя невозможно, поэтому нет смысла переезжать с места на место. Когда же Леонид сам был ребенком, в селе проживало до полутысячи человек.

Жить одному ему нестрашно. Хотя и бывали случаи, когда он, будучи атеистом, начинал истово молиться. О леших на болотах, ведьме и чертях на окраине села писал и Углов в своей книге. Может быть, это выдумка писателя, вытеснявшая страшную голодную реальность ссыльного человека, а может, и слухи деревенских, которые передавались поколениями. Бывает, к Леониду захаживают гости: то медведи свиней прямо с крыльца забирали, то еноты приходят за птицей. Леонид не удивляется, просто держит готовым ружье на такой случай. Если ему бывает нужно купить крупы, сахара или соли, за бакалеей он выезжает в райцентр и пополняет свои запасы на год вперед.

До этой далекой деревни добраться непросто. Дороги нет. Доехать можно только на внедорожнике или тягаче. Есть и другой путь — по воде от Пономаревки. А живут там всего четверо, среди которых — пара пенсионеров, не пожелавших покидать родные места вслед за детьми. Есть еще парень, помогающий пожилой паре с курами, коровой и пчелами, и некий лобитель кошек, приютивший в своем доме их то ли 20, то ли 30. Глухую таежную красоту, пусть разбавляемую иногда нашествием комаров, эти люди не готовы променять на комфортный городской быт.

Следующей деревней по числу жителей, наверное, является Хохловка, в которой обосновались 11 человек.

Выбивается из этого ряда Пономаревка. 100 жителей и 6 учеников в школе сегодня для здешних мест считается большим населением. Там есть свои старожилы. Виктор после смерти дочери и жены не стал покидать село, хотя и не заходит в дальние комнаты своего дома, где все напоминает о счастливой семейной жизни. У него несколько ружей для охоты и старенькая «Нива», на которой он иногда навещает знакомых из окрестных глухих деревень.

О трогательном мире русской деревни мы вспоминали в своих статьях здесь.