Было это в моём облачном и ветреном детстве на берегу Балтийского моря. Всех нас кто-нибудь обязательно не любит. Кто-нибудь один — так точно. Мне повезло больше других, меня ненавидит целый вид птиц. Я, специально, проверял в разных странах мира. У них на меня аллергия и они всегда мне об этом сообщают.
Первое знакомство с индейской курицей, а именно так её кликали на Руси, у меня случилось во время похода за грибами. Семья у меня страшно интеллигентная, даже можно сказать чопорная. Идём с мамой за грибами с совершенно отрешёнными лицами, максимально сохраняя интеллигентность, по небольшой дорожке мимо частных домов в сторону леса. Я не знаю, может это гормональное, но моя мама, вдруг, засунула в указательный и безымянный палец в рот
и засвистела так, что с ближайших деревьев воробьи попадали. И это женщина, которая «не грызи ногти», «не почистишь зубы, спать не пойдёшь», «дослушай сначала Масснэ, а потом уже Пугачёву».
Не успел я полновесно удивиться первому событию, как из-за забора раздалось дикое курлыканье, как из палаты сильно буйных журавлей. Не знаю, знакомы ли были индюки с моей мамой и выражали ли они так своё возмущение непристойным поведением, но к тому дому я ходил после этого с завидной регулярностью. Первый раз я пришёл туда один и единственное, что мне удалось, это измуслякать все пальцы по локоть. Как оказалось, художественный свист не такое и простое дело.
А к тому моменту, я уже был звеньевым в школе и пробовал себя на руководящей должности. Как-то мне казалось, что люди должны выполнять мои команды чётко, без вопросов, по свистку. Как на физкультуре. На членах своего звена красный свисток с шариком внутри я опробовать ещё не успел, а вот над индюками покуражился всласть. Правду говорят что у нас было детство настоящее, не то что у нынешних бестолочей. То ли дело мы занимались важным делом.
Битый месяц я ходил к этому дому насвистывать и когда все свистки в спортивном магазине закончились, нас уже там стоял целый оркестр интеллектуалов со всего района. Индюки уже исхудали и осипли, а эта красная сопля, которая у них надувается и растягивается до земли, постоянно находилась в напряжённом состоянии. Закончилась забава наша довольно банально. Как-то из этого дома вышел хозяин, добрейшей души человек, и тихим спокойным голосом сказал, что если мы ещё раз придём, то он начнёт нас отстреливать. После недолгого совещания, желающих быть отстрелянным не оказалось никого и мы забыли про индюков.
Как оказалось впоследствии, индюки меня не забыли. Где бы я ни был, если не дай бог там есть индюки, у них начинается истерика и они несутся мне мстить, безо всяких свистков. Первый раз я узнал о том что я у них в чёрном списке на хуторе, куда мы приехали за картошкой.
В то время картошка в магазине была препахабная, и на попытки высказать недовольство, продавщица возмущённо интересовалась «А куда я гнилую дену?».
Спорить с продавщицей овощного — одно что узнать много нового о себе и съездить ко всем родственникам, одновременно, поэтому хутор. Там и картошка была хорошая и сервис. Ничто не предвещало беды. Мы приехали по указанному адресу на «каблучке», чтоб набрать уже на всех, наверняка. Мы вальяжной походкой вышли из машины, как вдруг, раздались до боли знакомые звуки из детства. К нам с невероятной скоростью,размахивая красными соплями неслись два индюка. Я обернулся, на предмет, может они не любят кого-нибудь другого?! А хутор же, кого тут ещё не любить?
Главное, мой компаньон по операции «бульба» их не интересовал вообще. Они пронеслись мимо него громко кудахтающим вихрем и ко мне. Я несколько секунд стоял и не верил своим глазам, но получить соплёй в пах желания не было никакого, а размахивали они примерно на нужной высоте. Мой бизнес-партнёр ненавидел как меня, так и орущих индюков, так как мешки с картошкой ему пришлось грузить одному.
Смешно сказать, но мы с ним созванивались. Я не мог даже окно в машине открыть потому что эти психованные куриные Гуливеры бесновались с особым пристрастием. По дороге обратно, я решил что эти были просто психованные, гороха забродившего обожрались и буянили. Какого же было моё удивление, когда будучи уже взрослым дядей, находясь в кемпинге, у нас ночью закончилось топливо, и мы пошли пешком за добавкой в деревню, а там прям какой-то слёт этих сволочей прям. Ага, лучшие собрались. Темнотень непроглядная, мы пьянючие в хламину, и вся деревня орёт дикими воплями и размахивает красными носами. Нет, видно их не было, но как они выглядят в психоневрологическом состоянии я знаю точно и их нежные трели ни с кем не перепутаю.
Была робкая надежда, что аллергия на меня только у индюков-латышей. А я нынче в двух тысячах километрах от родины и опасности ждать, вроде, неоткуда.
Наивный.
Уж не знаю, созвонились он и там что-ли как-то, но я сейчас в деревне под Алкмаром, где мы, как истинные католики, начали праздновать ихнее Рождество вчера и никак не можем успокоиться и сегодня. Ну как?! Такое событие!
Иду я в приподнятом настроении по их этим безупречным дорогам, разглядываю строго параллельные пашни и проветриваю похмелье. Дошёл до дома с конюшней. А там подворье большое. Все заняты своим делом. Кони в элегантных пальто щиплют травку, какие-то гуси-лебеди ходят по двору беременными походками, собака делает вид что всё это охраняет и тут из сарайчика, как ждали меня, блин, выглядывает индюк. Мать моя — женщина, не хватало мне только по Голландии бегать с похмелья с бутылкой пива от индюков, для полного счастья.
И ведь не расскажешь никому. Ни своим, ни местным. Подумают поехала кукушечка у парня вдали от родины. Стою у дома, весь облитый пивом, тяжело дышу и оглядываюсь. Страшно сказать — высматриваю на горизонте индюков. А вдруг они ночью мстить придут. Представил заголовки завтрашних газет — «Страшной смертью погиб русский эмигрант в Алкмарской обрасти. Был забит красными соплями жестоких индюков до смерти».
P.S. И не спрашивайте, почему я не сделал фотографию с ними.
©langovoy
published on according to the materials
Комментарии (0)