Работа на всю жизнь

Ольга Нечаева

Когда я работаю мамой, я ловлю себя на том, как же много постоянного труда мне приходится вкладывать в роль психолога по отношению к детям. Почему это труд, почему он не становится просто частью жизни с детьми? Нерефлексируемой, расслабленной жизни?

Популярная психология вынесла в массовое знание нейропсихологические особенности формирования детского мозга, теорию привязанности, теорию поэтапного формирования и ближнего круга, активное слушание и так далее, и так далее.

Большинство из нас не были воспитаны с этим фоновым знанием. Никто не боялся подавить наши инстинкты исследования, нарушить привязанность, убить мотивацию, создать невроз, задавить самооценку. А мы теперь всё это знаем и знаем про собственную самооценку, и неврозы, и мотивацию, и страхи, и хотим как лучше.

Вот поэтому я работаю психологом своим детям. Поэтому это работа. Из-за хора бабушек в голове. Я работаю, когда говорю: "Малыш, посмотри на меня, ты устал сейчас и раскричался от усталости, тебе просто пора спать" – вместо "Хватит орать, марш в свою комнату"; когда говорю: "Ой, как жалко, ты так старалась" – вместо "А я же тебе сто раз говорила!"; когда говорю: "Иди поцелую коленку, ничего, попробуй еще, я помогу" – вместо "А что ты хотел, лазишь где попало".

Все мои несказанные "пошел отсюда, паршивец!", "тебе это совершенно не идет", "господи, какая чушь!", "хватит хныкать как девчонка", "ой, нашёл чего бояться, позорище", "пока не сделаешь, я с тобой не разговариваю"; все битвы с 4-летними упрямцами, в которые я нашла в себе силы не вступать; вся эта ежедневная работа – понять свою бурю, понять свои детские эмоции, дать им быть, но всё же поступить правильно, слыша их бесконечным фоном, не врать себе, не подавить, но поступить правильно – это работа. Ра-бо-та.

Мне хочется надеяться, что хор в голове моей дочери будет говорить что-то иное. Что ей не придется разделять автоматическое и правильное. Что она просто сможет со своими детьми жить, не думая, не борясь с собой, не работая. Жалеть, не подавляя желания высмеять, принимать, не подавляя желания отвергнуть, обнимать, не желая внутри оттолкнуть.

Это работа на всю жизнь. Она постепенно становится легче, как становится легче тренированному телу. Но нельзя тешить себя иллюзией, что внутри ты изменился, ты просто научился с этим жить.

Слом шаблона – это бесконечный труд, и никем не оцененный. Чего мне стоило не поступить так, как требуют инстинкты, не сможет понять моя дочь. У неё уже есть инстинкт подойти и обнять, когда я ругаюсь. У меня его нет. У меня есть труд подойти и обнять, когда она ругается.