Современные технологии развиваются все быстрее, влияя на многие сферы нашей жизни. Мортальность (свойство человека умирать) — это одна из важнейших составляющих человеческого существования. Как же изменяется представление о смерти под воздействием технологий?
Интернет и социальные сети тесно связаны с трансформацией нашего отношения к смерти. Мы читаем и смотрим новости о смерти, в то же время по сравнению с людьми начала XX века намного реже видим «близкую» смерть, умирание родных и близких. Смерть, о которой слышим в новостях и читаем в ленте фейсбука, обезличена: она вроде бы и реальна, но происходит где-то далеко и нас напрямую не касается. Так создается иллюзия необязательности смерти, словно это не естественное явление, но нечто, что всегда имеет свои «причины».
Социологи и психологи уверенно констатируют существование зависимости от социальных сетей. Большинство из нас после смерти оставят гигабайты данных о себе в Сети. Возможно ли «воскрешать» умерших, создавая цифровые копии, основанные на активности человека в интернете? И какие вопросы сама вероятность этого ставит перед нами? Могут ли технологии в перспективе замедлить или даже отменить старение, а вместе с ним и смерть? И настолько ли это однозначное благо — вечная жизнь?
Густав Климт «Жизнь и смерть» / Фото: en.wikipedia.org/wiki/Death_and_Life
Цифровые памятники
В эпизоде «Я скоро вернусь» футуристического сериала «Черное зеркало» умирает мужчина по имени Эш. Жена Марта использует специальную технологию, которая воссоздает цифровую копию Эша по его сообщениям в социальных сетях, аудио- и видеозаписям, телефонным разговорам. Марта переписывается с «цифровым Эшем», общается с программой по телефону, а позже соглашается на то, чтобы искусственно созданное «сознание Эша» было помещено в синтетическое «человеческое» тело. Теперь с Мартой живет почти живой и почти настоящий любимый муж. Казалось бы, технологии помогли решить проблему скорби по умершим близким и создать их полноценную замену, которая к тому же никогда не постареет и не умрет. Однако, конечно же, все оказывается не так просто.
Эта история вовсе не так фантастична, как могло бы показаться. В 2015 году в Москве в результате ДТП погиб белорус Роман Мазуренко, основатель платформы для визуального контента Stampsy. Год спустя подруга Романа Евгения Куйда с помощью нейронной сети воссоздала цифровой образ Мазуренко по его сообщениям, статьям, воспоминаниям о нем друзей. Куйда назвала это «цифровым памятником Роману», и теперь любой желающий может пообщаться с ним в мессенджере Luka. Чат-бот отвечает максимально близко к тому, что мог бы сказать Роман, и общение с ним — в первую очередь важная терапия для близких мужчины, справляющихся с утратой и скорбью. Мать Романа рассказала, что при жизни знала сына хуже, чем после смерти: общаясь с цифровым аватаром, она начала лучше узнавать, что сын думал о тех или иных вещах и как жил.
Цифровой памятник Роману Мазуренко вызвал в Сети бурные обсуждения. Кто-то считает, что Куйда осуществила невероятное, показав миру, что память о погибших близких отныне можно сохранить с помощью чат-ботов. Кого-то, напротив, пугает возможностью стать цифровым аватаром после смерти. Здесь важно понимать, что мертвые не контролируют, какие персональные данные будут использованы для создания цифровых копий, следовательно, важными становятся вопросы приватности и защиты личной информации после смерти.
Попытка сохранить погибших близких и возлюбленных в цифровом формате делает актуальным вопрос самого принятия их кончины. Ведь после смерти значимые люди и так никуда не исчезают, их образы становятся важной частью нашей психики. Со временем они трансформируются, обретают завершенную форму и в этом качестве продолжают влиять на нас, причём в некоторых случаях даже сильнее, чем при жизни. Люди, беседующие с надгробиями близких на кладбищах, занимаются именно этим — ведут бесконечный разговор с образом погибшего человека, отпечатавшимся в психике. Но здесь важно то, что человек не отвечает, ведь он теперь мертв. И рано или поздно эта тишина в ответ помогает скорбящим принять: родного человека больше нет. И он больше никогда не ответит.
Фото: Эгон Шиле «Умирающая мать» / http://sotvori-sebia-sam.ru/egon-shile/
Что же происходит, когда мы все-таки получаем возможность удовлетворить потребность в общении с умершими с помощью цифровых аватаров? Возможно, технология и помогает справиться с утратой, однако помогает ли она принять эту утрату или, напротив, дурачит нас иллюзией бессмертия?
Как быть смертным и не сойти с ума
Английский философ и писатель Стивен Кейв, автор книги «Бессмертие: стремление к вечной жизни как двигатель прогресса», утверждает, что людям присущ «парадокс мортальности». Мы, конечно, осведомлены, что когда-нибудь умрем, и вроде как понимаем, что это неизбежно, однако в то же время не можем по-настоящему представить, что когда-то нас не будет существовать. Это знание не укладывается у человека в голове, ведь наша жизнь чаще всего направлена на будущее, его продумывание, планирование, представление самих себя в этом будущем. Идея конечности жизни невыносима, и чтобы справиться с этим, люди придумывают разные версии одной и той же истории о бессмертии. Кейв выделяет четыре популярных нарратива бессмертия, кочующих из века в век, из культуры в культуру.
Первая версия — это «эликсир жизни», вера в то, что рано или поздно будет изобретена некая субстанция, которая уничтожит смерть и даст телу вечную жизнь. Вера в эликсир жизни проявляется по-разному, к примеру, оптимизм по поводу технического прогресса, который обязательно откроет «секрет бессмертия» — это тот же нарратив «эликсира бессмертия».
Вторая история о бессмертии — это, конечно, религия. Христианство, к примеру, обещает верующим вечную жизнь через воскресение после смерти. Социальные психологи также предполагают, что культурная потребность в религии во многом связана с мортальностью и необходимостью человечества каким-то образом с ней справляться. Когда чётко прописаны «правила игры» в эту жизнь и по полочкам разложено, что будет после смерти — или обещано, что смерти вообще не будет — переносить существование на Земле становится значительно легче.
Вера в душу, что-то отдельное от тела, — третий вариант бессмертия. Мы признаем, что тело, конечно, бренно и смертно, но зато верим, что есть нечто большее, и уж оно-то будет жить вечно. К примеру, обыгрываемая в фантастических произведениях идея о загрузке сознания в компьютер или другое устройство — это вера в возможность внетелесного существования, воплощенная в идее о бессмертной душе. Да и цифровой аватар Романа Мазуренко, чат-бот, всегда готовый пообщаться — это своеобразная попытка сохранить человека, несмотря на то, что тело мертво.
Четвертый нарратив бессмертия — это наследие, вера в возможность оставить после себя что-то. Для большинства людей это проявляется в желании продолжить род, иметь детей и внуков. Стремление создать «нетленные» произведения искусства и через них «остаться жить в веках» — это тоже именно про веру в бессмертие через наследие. Кроме того, интернет сегодня стал играть роль «персонального автобиографа», собирая наши заметки, фотографии, переписки и прочие активности. Смертельно больные люди описывают последние дни в блогах, прекрасно понимая, что интернет-странички переживут их и позволят людям общаться с ними даже после смерти, символически обеспечивая им бессмертие.
Одержимость человечества продлением молодости, «секретами долголетия», ужас перед перспективой старения — это проявления страха неизбежной смерти. Старость — закономерное развитие человеческого организма, которое должно в итоге привести к полному угасанию и остановке выполнения телом своих функций. Это неизбежно и естественно. Так должно быть. Или нет?
Joan Semmel «Transitions» / Фото: https://www.huffingtonpost.com/2015/04/24/aging-body-art_n_7118550.html
Цель — бессмертие?
А может быть, старость — это болезнь? Может, она вовсе не является обязательной и неотъемлемой частью жизни и её можно вылечить? Тогда и смерть перестаёт быть чем-то необходимым и неизбежным.
О старости как болезни заявляют ученые, на этой же идее строится целое социально-философское движение под названием трансгуманизм. Трансгуманисты верят: смерть является тем, что человечество должно преодолеть. «Смерть — это величайшее зло», — утверждает один из основоположников современного трансгуманизма Макс Мур. С перспективы трансгуманизма биологическое человеческое тело — это источник ограничений, которые необходимо побороть. Смертность тела — это то, что нужно устранить в первую очередь. И в этой борьбе должны помочь именно новейшие технологии. В трансгуманизме речь идет о трансформации «самой природы» человеческого существа с помощью технологий.
Помните, как герой мультсериала «Футурама» Филип Джей Фрай оказался случайно замороженным, а потом воскресшим через тысячу лет? В 1999 году это казалось любопытной выдумкой, а сегодня… Один из вариантов сохранить жизнь навечно — это крионика, замораживание обречённых на смерть или только что умерших людей до ультранизких температур и их дальнейшего сохранения в жидком азоте. На сайте первой криокомпании в Евразии пока не обещают, что оживление обязательно состоится, однако оптимистично перечисляют возможные технологии, которые в скором времени можно будет для этого использовать: нанотехнологии, выращивание органов, искусственные органы и так далее.
Еще один вариант остаться жить вечно — это переселиться в искусственное тело, к чему на полном серьезе стремятся участники российского движения «Россия 2045». Пока что предлагают выбрать из четырёх аватаров: антропоморфный робот, система поддержания жизнедеятельности, искусственный носитель личности или аватар-голограмма. Вот вам что больше по душе?
Фото: abovetopsecret.com
Как и история о создании цифрового аватара человека, проекты трансгуманистов могут обманчиво показаться далёкими от реальности. Конечно, сложно поверить, что человечество близко к победе над смертью, однако когда-то и возможность видеть на экране лицо человека, который находится на другом континенте, казалась забавной фантазией. А потом появился Skype.
У трансгуманизма немало критиков. В первую очередь, конечно, это представители религиозных сообществ, однако не только. Философ и политолог Фрэнсис Фукуяма назвал трансгуманизм «самой опасной идеей в мире». Возможность «совершенствовать» тело с помощью технологий вряд ли будет доступна всем людям, следовательно, неравенство между представителя разных экономических классов будет только прогрессировать. В фантастическом фильме «Время» показан вариант будущего, в котором есть каста бессмертных богатых и каста тех, кто вынужден зарабатывать каждую минуту жизни. Старения нет, естественной смерти нет, и власть сосредоточена в руках бессмертной правящей элиты. Если поверить, что проекты трансгуманизма — это не просто безобидная фантазия, но реальная возможность, то фильм демонстрирует пугающе правдоподобную картину.
Хорошая смерть
Проекты вроде трансгуманизма — это выражение бесконечного ужаса перед смертью, апогей веры в то, что «эликсир бессмертия» существует, просто нужно хорошенько постараться и наша «несовершенная» человеческая природа обязательно будет преодолена. И тогда мы станем счастливее, сможем уже по-настоящему воплощать себя, развиваться и наслаждаться жизнью.
«Поцелуй смерти» Фото: en.axar.az
Однако как быть с тем, что боль, страдание и насилие являются неотъемлемыми составляющими человеческого бытия? Помогут ли трансгуманистическое проекты устранить и эти «нежелательные» и «неправильные» явления?
Хтоническая природа жизни мучительна, однако именно дуалистичность и неоднозначность жизни и делает ее невыносимо прекрасной и ужасной одновременно. В любви есть место агрессии и насилию, в боли — удовольствию, а принятие смерти — высшая форма любви к жизни.
Мортальность — это то, что свойственно жизни. Живой организм развивается, взрослеет, стареет, а в какой-то момент неминуемо перестаёт работать. Именно осведомлённость о конечности существования делает его осмысленным.
Вместо вытеснения знания о смерти и фантазировании о бессмертии можно просто принять: смерть существует. Умрут наши родители. Умрут наши дети. Умрут все, кого мы любим. И мы тоже — умрём. И в этом нет трагедии.
За принятие смерти и устранение с этой темы табу борется Кейтлин Доути, основоположница движения за позитивное отношение к смертности. В проекте «Орден хорошей смерти» Доути призывает избавиться от страха мортальности, ведь в ней нет ничего противоестественного, а вот наш ужас перед смертью, напротив, вовсе не естественен и является порождением современной западной культуры. Этот тезис Кейтлин подкрепляет в книге, где описывает подходы к смерти, погребению и сохранению памяти об усопших в разных странах и культурах.
До того как умереть, я хочу
В 2009 году в проекте «До того как умереть» художница Кэнди Чанг превратила стену заброшенного дома в Новом Орлеане в огромную доску. На доску были нанесены слова «До того как умереть, я хочу…» и оставлено свободное место после этой фразы. За одну ночь вся стена была заполнена текстом, который люди нанесли мелом. «До того как умереть, я хочу написать роман». «До того как умереть, я хочу увидеть равенство». «До того как умереть, я хочу изменить мир». С Чанг связывались люди из других городов, они хотели повторить проект. Стены «До того как умереть» появились по всему миру, от Казахстана до Австралии.
Кэнди Чанг «До того как умереть» / Фото: candychang.com
Напоминание о смерти в публичном пространстве и возможность ответить на вопрос, что же важно в этой жизни, гарантировали арт-проекту успех. Проект показал: нет ничего страшного и ненормального в том, чтобы вспоминать о смерти как можно чаще. Напротив, эти мысли позволяют сосредоточиться на по-настоящему важных вещах вместо того, чтобы тратить бесценное время на фантазии о вечной жизни, удовлетворение чьих-то ожиданий или слепое следование предписанным нормам.
Я умру, и вы умрете. Но пока мы живы, наше время принадлежит нам, и только нам решать, на что мы его будем тратить.
Статью подготовила Ирина Горошко, социолог, культуролог, магистр гуманитарных наук (MA in European Studies), преподавательница ECLAB
published on according to the materials
Комментарии (0)