В последнее время слово «квир» встречается все чаще. Попытки понять, что же это значит, обычно оставляют больше вопросов, чем ответов. Поэтому мы поговорили с людьми, которые так себя называют, чтобы узнать об их личном опыте и позиции.
Тони Лашден, активист(ка)
«Что ты пытаешься сказать, когда говоришь, что ты квир? Ты можешь иметь в виду, что ты ни женщина, ни мужчина»
— Я начал(а) называть себя квир около трех лет назад. В тот период для меня было интересно исследовать жизнь за пределами стереотипов о том, что такое женщина и что такое мужчина, узнать, существует ли что-то вне этих норм.
Ко мне слово «квир» пришло из англоязычного пространства, и оно сразу подкупило множеством разных определений. Что ты пытаешься сказать, когда говоришь, что ты квир? Ты можешь иметь в виду, что ты относишься к ЛГБТ+ сообществу. Можешь иметь в виду, что ты ни женщина, ни мужчина. Можешь иметь в виду, что ты ненормативно выражаешь свою индивидуальность. Именно эта множественность — возможность быть и не быть одновременно — меня очень заинтересовала.
Мы живем в обществе, где иметь вагину — это значит быть женщиной (и, следовательно, это значит быть женственной, покорной, эмоциональной, любить детей, хотеть выйти замуж — много всего). Но это просто орган, который не несет за собой никаких предписаний. Я предпочитаю ставить под сомнение необходимость идентифицировать себя в системе из двух категорий, плотно привязанных к биологии.
Сейчас я не говорю, что являюсь квир, а говорю, что квирую, или занимаюсь квир-практиками. Для меня очень важно сохранять текучесть слова «квир», не сводить его к какому-то конкретному определению, а оставлять свободу искать и находить в нем какие-то значения.
«Я стараюсь перейти на множественное число в прошедшем времени („я пришли с работы“)»
Для меня квир очень сильно связан с практикой проговаривания, с языком. На протяжении многих лет я использовал(а) мужской грамматический род, чтобы создавать пространство между языковой и внешней презентацией. Я намеренно выгляжу очень феминно, использую много косметики. У многих возникает вопрос: почему это так? У людей есть ощущение, что речь и внешность должны совпадать.
В последнее время я стараюсь перейти на множественное число в прошедшем роде («я пришли с работы»), так как сейчас для меня очевидно, что мужской грамматический род ставит множество ограничений.
«Сверхзадача квир — это поставить под вопрос необходимость определять себя в системе гендера»
В моей трактовке у квир очень гуманистический посыл: мы все люди с равными правами и обязанностями, а категории (не только категории гендера, но и категории класса, нации) и иерархия между этими категориями лишают нас равенства. Чтобы достичь равенства, мы должны понять, как работает система, основанная на убеждениях, что женщины должны одно, а мужчины другое, или что «настоящие белоруски» поступают одним образом, а «ненастоящие» — иным образом, вскрыть ее внутренние противоречия и кардинально ее реформировать, а лучше — упразднить.
Простой пример квир-практики: человек одевается таким образом, что его нельзя считать ни женщиной, ни мужчиной. При этом очень часто нарушается процесс коммуникации. Люди не знают, что говорить и что делать, если они не могут вписать собеседницу в гендерную систему.
Сверхзадача квир — это поставить под вопрос необходимость определять себя в системе гендера, поставить под вопрос саму эту систему и оставить ее на полке для изучения будущими поколениями. Для себя лично я определяю и другую сверхзадачу — работать с собственной осознанностью. Как то, что я делаю и говорю, связано с вписыванием меня в категории социального класса, этничности, ментального здоровья, возраста?
«Делать то, чего действительно хочется, а не то, что предписывается»
Один из первых эффектов — это выявление некоторых норм внутри меня, над существованием которых я раньше не задумавал(а)сь. Почти весь наш язык, манеры и этичность гендерированы: мы обращаемся к незнакомым людям «девушка!», мы предлагаем места только пожилым и беременным, хотя бывают и другие причины дать человеку сесть, мы не спрашиваем у женщин про возраст. Квир помогает задуматься о правомерности всего этого и переиначить систему, начиная хотя бы с мелочей. Обращаться к незнакомым людям «простите!», уступать место любым усталым людям и не уступать его, когда усталая персона — ты сам(а), не спрашивать женщин ни про возраст, ни про то, от кого их дети. Я сейчас, конечно, привожу очень тривиальные примеры, для которых не нужно практиковать квир, а можно просто включить голову, но квир-практики иногда в этом очень хорошо помогают.
Другой эффект — это ощущение свободы. Мне нравится думать, что любой человек, с которым мы вступаем в диалог о том, что такое быть женщиной или мужчиной, находит для себя новые способы стать хотя бы чуточку свободнее, делать то, чего действительно хочется, а не то, что предписывается.
Николай Горбачев, ассоциированный исследователь Центра гендерных исследований ЕГУ
«Если в графе „пол“ есть опция „предпочитаю не отвечать“, я выбираю ее»
— Сколько бы мнений ни высказывалось в этой статье, она не сможет отразить все разнообразие подходов и интерпретаций. Если квир ускользает от определения, может быть, определять его и не нужно.
Для меня квир — это в первую очередь корпус академических теорий, которые начались «Историей сексуальности» Мишеля Фуко и формировались преимущественно в 1990-е годы. Причем это не одна теория, а именно многообразие иногда противоречивых идей, дискуссии о которых ведутся до сих пор. Занимаясь этим вопросом профессионально, я сознательно проецирую эти идеи на свой опыт и идентичность.
По возможности я стараюсь не использовать устойчивые категории идентичности в отношении себя: «мужчина», «гей», «квир» — все это загоняет в определенные рамки, заставляет соответствовать ожиданиям. Если в графе «пол» есть опция «предпочитаю не отвечать», я выбираю ее; намного лучше, когда такой графы нет вообще.
В одном из подходов это и есть квир — утопия, в которой таких вопросов нет, потому что отсутствует разделение людей на мужчин и женщин. Это красивая и довольно абстрактная идея. Ее интересно обсуждать, но мало кто верит в ее реализацию. Однако утопичность идеи не означает отсутствие потенциала: стремление к идеалу может быть продуктивным.
«Мужчинами и женщинами не рождаются, а становятся»
— Некоторые идентичности мы приобретаем с детства, но ими награждает нас не природа, а культура. В роддоме одинаковые свертки с детьми перевязывают голубыми и розовыми лентами, доставая из них уже мальчиков и девочек. Потом мальчикам покупают машинки и пистолеты, а девочкам — куклы и заколки. В школе мальчики строгают болванки и метут улицы, девочки — готовят и шьют. Мальчиков забирают в армию, чтобы они стали «настоящими» мужчинами, пока на создание «настоящих» женщин работает целая индустрия красоты. Так производятся различия, которых нет от природы. Мужчинами и женщинами не рождаются, а становятся.
«Слово „мужчина“ не вызывает у меня дискомфорта»
Слово «мужчина» не вызывает у меня дискомфорта, но мужчиной меня делают не вторичные половые признаки и не набор хромосом, а опыт, воспитание, культура, которые разделяют людей на мужчин и женщин, предоставляя им неравные возможности, выдвигая различные требования и ожидания. Я признаю влияние на меня культуры, осознавая возможность и право ему сопротивляться. Если мне не подходят какие-то характеристики и паттерны поведения, предписываемые мужчинам, я могу им не следовать.
Я могу игнорировать и те ожидания, которые ассоциируются с квиром у других людей. Я признаю за людьми право выглядеть так, как они считают нужным, и легко принимаю вариативности внешнего вида. Эксперименты со стилем мне симпатичны, но сам я к ним не стремлюсь, не имею ни склонности, ни таланта. Если мне хочется попробовать что-то новое, я это пробую, но результат мне нравится редко. Наверное, эти навыки можно развить, но пока я не нахожу для себя в этом смысла. Рассуждения о квире приносят мне большее удовольствие.
Женя, студент(ка)
«А что такое норма?»
«Квир» — для меня это слово стоит наравне со словом «лесбиянка». При этом понятие «квир» шире, с его помощью я могу открыто говорить, что я неформальный человек, не нормальный человек, и это абсолютно не цепляет меня. Открыв для себя это слово, я просто заменил «неформальный» на «квир».
Честно говоря, с этим словом я встретился совсем недавно. Статьи на эту тему перечитывала много раз, потому что никак не могла понять, почему к этому слову существует столько негатива. Квир — это большая сфера, в которую входят множества поменьше: ЛГБТ, панки, готы и другие, кто не похож на классическое понимание человека. Именно классическое. Лично я не вижу в этом слове чего-то неприязненного и оскорбительного. Из иностранного языка, как мы знаем, «квир» переводится как «ненормальный». В таком случае поднимается совсем другой психологический вопрос: а что такое норма?
«Я не похож ни на парня, ни на девушку»
Моя внешняя самопрезентация скорее связана с неопределенностью гендерной роли. Незавершенный стиль томбоя, мальчишеская стрижка и пацанские манеры легко смешиваются с девичьей аккуратностью, мелочностью и трепетной заботой о своем теле. Меня частенько называли «молодым человеком» или «парнем», а потом присматривались и извинялись.
Я говорю о себе и от женского, и от мужского лица. У окружающих на лице читается растерянность и непонимание: что ты такое? Я не похож ни на парня, ни на девушку. Нынешняя молодежь в большинстве своем просто не обращает внимания на то, во что ты одет и как себя преподносишь. Стоит вести себя в компании прилично, чтобы понравиться — и тебя примут кем угодно. Среди старшего поколения, в старших рабочих коллективах это 50/50: может сработать, а может и нет. Думаю, в Беларуси у людей, в головах которых глубоко укоренились советские нормы, точно сложится острая неприязнь после такой новости, сколько бы добра вы для них не сделали. С такими людьми я осторожничаю и наблюдаю за реакцией, прежде чем сделать камин-аут. Ни в коем случае не обобщаю, мнение сложилось из личных наблюдений.
«Родители, конечно, не в восторге»
— Раньше я чувствовала себя подавленно, потому что в разговоре с мамой слышала в свой адрес: «Господи, где я так согрешила? За что мне это? Неужели я плохая мать?»
Занимаясь самоанализом, я пришла к выводу, что я — нормальный человек, что любовь не имеет ни цвета, ни пола, ни расы. Я перестала скрываться и прятаться по углам, стала более открытой и смогла без стеснения говорить, что я люблю девушку. Я ношу мужские вещи и больше похож на парня, ведь нет вины в том, что они мне тоже подходят.
Мне повезло родиться в семье, которая даже через некоторое отвращение продолжает любить меня. Родители, конечно, не в восторге, что их чадо отличается, говорят, что «это временно». В первый раз, когда я такое услышал, стало обидно, что чувства не воспринимают всерьез, а потом я просто отбросил эту мысль в сторону и отнесся к этому как к обычному мнению. На моей страничке в инстаграме я выкладывал фотографии поцелуев с девушкой, их видели другие родственники, но никто ничего не говорил. Правда, была одна ситуация, когда тетя всунула свой нос куда не надо. Она получила ответ от моего отца, а затем и от меня: «Это не ваша жизнь и не ваше дело». Я пожелал ей добра и заблокировал ее в соцсети. Больше такого не повторялось и вопрос не поднимался.
«Я вас не трогаю, и вы меня не трогайте»
При знакомстве я ничего сразу не говорю, пока этим не заинтересуются. Когда же разговор заходит на тему отношений и идентичности, я открыто и спокойно говорю, что люблю девушку, что мне нравится этот стиль и мне в нем комфортно, ведь для меня это обычное дело. Если человек с этим никогда не сталкивался, это обескураживает. Несколько раз спрашивали: «И как это так, а мама знает?» И я просто отвечаю: «Ну, да. Как обычно».
Никому не дано права лезть в чужую постель. Я такой, какой я есть, я вас не трогаю, и вы меня не трогайте. К счастью, мне не доводилось встречать хамов, которые в ответ на камин-аут оскорбляют и ведут себя грубо.
Мнение гештальт-терапевта Василины Даниловой
— Квир — жаргонный термин, обозначающий «странный», «необычный», «неформальный», «нестандартный», изначально применявшийся для определения любых социальных групп, не соответствующих гетеронормативности, как упрощенное (но не совсем корректное) обозначение представителя ЛГБТ-сообщества.
Квир-движение оформилось в США в 90-х годах прошлого столетия и с тех пор активно изучалось социологами и философами преимущественно западного мира.
Квир-теория основана на работах французского философа 20 века Мишеля Фуко (психолог, психопатолог гомосексуальной ориентации), который развивал теорию о том, что сексуальная ориентация индивидуума не определяется его биологическим полом, а связана с влиянием социокультурного окружения и условиями личного развития.
В настоящий момент люди, называющие себя квир или квир-практиками, обозначают свой гендер и сексуальную ориентацию как неопределенную, изменяющуюся, множественную, скрытую, тем самым объявляя, что не намерены отчитываться перед обществом за свое самоопределение и любым способом стремятся избежать каких-либо поло-ролевых ожиданий по отношению к себе.
Что стоит за таким демонстративным протестным поведением?
Вариантов формирования такого поведения может быть несколько (приведенных отрывков из жизни и философии героев данного материала недостаточно, чтобы высказываться по каждому из них в отдельности).
Первый вариант — дисфункциональная семья. Эта ситуация подразумевает наличие психической травмы в детстве (травма покинутости, травма отвержения, комплекс «мертвой матери») вследствие неэмпатичности и отстраненности родителей. У ребенка рождается чувство, что он неценен как личность. На вопрос: «Ты кто?» он автоматически называет свой биологический пол, хотя внутри звучит: «Никто» или «Не знаю». Формируется так называемая диффузная идентичность.
Это люди с размытыми границами, неструктурированной личностью. Обретая условную социальную свободу, они отправляются искать себя, много экспериментируют с сексуальными отношениями, подвержены внешнему влиянию, не могут опираться на себя, свои чувства и желания, психологически незрелы, зависимы. Этот тип квир-практиков нуждается в психологической помощи, не связанной с вопросами их гендерной идентификации, так как они не могут отстаивать свои интересы, часто становятся жертвами манипуляций, эмоционального и физического насилия.
Вариант второй — чрезмерная требовательность родителей соответствовать поло-ролевым ожиданиям: «мальчики не плачут», «девочка обязана быть аккуратной и милой» без адекватной поддержки «мы все равно тебя любим». У ребенка возникает внутренний протест: «Не хочу быть таким, как отец, не хочу быть похожей на мать, а каким (какой) хочу быть, я не знаю, нет вдохновляющего или просто положительного примера». У ребенка не возникает стремления к идентификации с родителем своего пола.
Формируется контрзависимый тип личности, что поведенчески выражается в отказе соответствовать гетеронормативным ожиданиям социума: «Я буду каким угодно, но не таким, каким вы хотите меня видеть». Такие люди находятся в большем контакте со своей агрессивной частью личности, чем предыдущий тип, но используют незрелые психологические защиты. Чаще не осознают того, что они не свободны в своем выборе способа самопрезентации в социуме. У этого типа квир нет варианта не протестовать, они являются по сути заложниками образа «протестующего подростка». Психокоррекция возможна, если человек устает от борьбы за право на самоопределение и сам обращается за помощью.
Третья ситуация — поддерживающая среда, либеральные родительские установки: «Ты можешь быть каким угодно, мы все равно тебя любим». В условиях свободного доступа к любой информации увлечение подростка гуманитарными науками (психология, социология, философия) может вылиться в социальный эксперимент: «Я свободен в выборе своей сексуальной ориентации, я даю себе время и возможность узнать о своих истинных желаниях и буду максимально сопротивляться внешнему влиянию, я знаю о своих предпочтениях, но я не обязан отчитываться о них перед социумом, я хочу, чтобы меня воспринимали как «рафинированную» личность, независимо от моей поло-ролевой функции». Это тот случай, когда человек, практикующий квир, адаптирован в социуме, профессионально успешен, независим. Он свободен как практиковать, так и прекратить эту практику. Однако необходимость вести борьбу с общественной концепцией гетеронормативности держит такого человека в постоянном напряжении, необходимости самоконтроля, фоновом оборонительном состоянии психики. Таким людям проще всего вернуться к родительским ценностям, удовлетворив свой исследовательский интерес.
В эпоху постмодернизма, когда философами признано и транслируется в мир, что «объективной реальности нет, однозначной истины не существует, наша жизнь — набор пересекающихся индивидуальных реальностей», а также уровень экономического развития, предполагающий, что каждый человек может «в одиночку добыть себе мамонта» и свободен не подстраиваться под ожидания «общины», создаются условия для формирования множества малых социальных групп, каждая из которых настаивает на признании их прав и свобод и интеграции в гражданское общество. Однако у философии индивидуализма есть и обратная сторона. Стремление «выделиться из серой массы» порождает невроз уникальности, что затрудняет получение чувства удовлетворенности собственной жизнью.
Тенденции развития современной западной цивилизации таковы, что движение против дискриминации различных малых социальных групп будут только набирать обороты. Критерии «нормальности» постоянно пересматриваются в сторону большей либерализации общества. Молодежь формальная и неформальная — экономически значимая прослойка населения для любого государственного строя, который будет за нее бороться. Примем ли мы мультикультурность и многообразие вариантов самовыражения непохожих на нас людей? Сумеем ли интегрироваться в ненасильственное сообщество? Время покажет.
published on according to the materials
Комментарии (1)