Убежище для женщин с детьми в SOS-Детской деревне: история Татьяны и Насти, которые три дня провели на вокзале

Татьяне 42 года. Она плохо слышит и видит, с трудом ориентируется в современном мире и совсем не разбирается в людях. Из-за сложной ситуации Тане и ее девятилетней дочери Анастасии пришлось трое суток провести на вокзале, что не осталось незамеченным для школы, в которой учится девочка.

Но вот уже больше месяца женщина может не беспокоиться о крыше над головой, питании и безопасности: SOS — Детская деревня Боровляны предоставила Татьяне убежище и поддержку.

LADY.TUT.BY побывала в SOS — Доме для временного проживания женщин с детьми, оказавшихся в трудной жизненной ситуации, и узнала, как обстоят дела у Татьяны.

— Я здесь ненадолго! — старается убедить Татьяна, маленькая хрупкая женщина с детским голосом. — Наконец нашла работу! Санитарочкой в детском отделении. Меня все не хотели брать никуда. Это все потому, что я глуховатая. Они все думают: чтобы я что-то поняла, мне кричать надо. А мне не надо! Я же работала раньше, мне просто пальцем надо показать — и все.

Было настолько плохо с работой, что на Девятое мая я думала к Александру Григорьевичу обратиться. Он на параде прямо возле меня прошёл. Но люди начали говорить, что я не одна такая, что никто мне не поможет и никому я не нужна. Писать обращение тоже не получится, потому что не особо грамотная. Поэтому постоянно говорю Настеньке: «Учись! Пиши хорошо!». Она у меня, слава Богу, умная и спокойная девочка. Левша!

Все время плакала, просила: «Мамочка, ну давай останемся хоть чуть-чуть дома! С тобой!»

— Я не родилась глухой. У меня есть сестра-близнец, Люда. Мы с ней обе где-то в 25 (лет) начали глохнуть. А вот глаза у нас с рождения такие (Татьяна плохо видит правым глазом. — Прим. редакции). Но очки нам не нужны.

Папа наш умер, когда мы с Людой еще совсем маленькие были. Это он был белорус, а мама из России. Она приехала из далекого края, чтобы в училище поступить, но не вышло…

Когда нам с сестрой исполнилось шесть лет, мама отдала нас в интернат (скорее всего, имеется в виду школа-интернат. — Прим. редакции). А старшие братья дома остались. У них и высшее образование есть, и машины. Мама мальчиков всегда больше любила, а нас с Людой забирала из интерната редко. Только пришли домой, помылись — и сразу в интернат или в оздоровительные лагеря… Маме какие-то путевки на работе все время давали. Я постоянно плакала, просила: «Мамочка, ну давай останемся хоть чуть-чуть дома. С тобой!».

Она так нас не любила! Я из-за этого хотела умереть. Когда снова мама вела меня с Людой в лагерь, нам всем надо было дорогу перейти по мосту над поездами.

Я, как всегда, просила остаться. А она не слушала… И я иду такая, смотрю: поезд медленно едет. Ну и прыгнула на него. Не разбилась. Слышу, как передают уже по всему вокзалу: «Девочка упала на поезд!»

А еще один раз мама хотела с нами быстро перебежать дорогу, но я остановилась прямо посередине, и меня автобус зеркалом по голове ударил.

«Леня сказал сделать аборт, потому что он был женатый и с детьми»

В интернате было плохо, поэтому я постоянно убегала. Куда видела, туда и бежала: в лес, например. Хотела, чтобы меня мама вернула, но меня возвращали только в интернат. Лупили, голодом морили. Нас с сестрой постоянно стригли под пацана. Я из-за этого очень плакала. Даже на выпускной не дали волосы отрастить!

После школы мы с Людой не пошли учиться — нас сразу устроили доить. Зарплату получала мама — мне еще не было 18.

Люда не надоилась: очень быстро убежала, замуж вышла и уехала в Украину. А меня перевели в другую деревню, где я и познакомилась с Настиным папой, Леней.

Не думала, что так быстро забеременею. Но мне Господь сразу дал ребенка.

Леня сказал сделать аборт, потому что он был женатый и с детьми. Я отказалась, родила девочку. Он все равно потом узнал и обрадовался, потому что жена ему дочь не подарила.

Леня нам помогает! Когда мне совсем туго, присылает деньги, но его мама всегда против. Мы и жить у них пытались, я корову доила, все дела по дому делала, но бабушка Настю не признает, прямо при девочке ругается, некрасивые вещи говорит. Ну не любит она ее, потому что не расписана я с Леней. Дочка ни слезинки не проронила, когда та в лицо ей говорила, что не любит ее и не считает внучкой. А когда уже стали съезжать от них, тогда расплакалась. Не должен ребенок такое слышать!

«Я Настю не пущу домой, забирай ее»

До рождения Насти я у мамы побыла, а потом опять не вытерпела и ушла в другую деревню. Нам с Настенькой повезло тогда. Мы просто ходили и искали крышу над головой, а Вова ехал к себе домой, выпивший немного был, предложил у него жить.

Он хороший, добрый, никогда нас не трогал, только пьет много. Они с Настей как друзья были! Он платил за свет, а я — за газ. Все вместе делали: картошку ходили людям убирать, подрабатывали. Год хорошо жили, но я, как дурная, поверила той женщине…

Что за женщина? А как-то гуляли с дочкой и увидели, что ребенок прямо с дороги подбирает мусор всякий, в рот кладет — рядом женщина стоит и курит. Я ее пристыдила, тогда и помочь решила. Она с нами стала жить, чтоб я ей с дитем помогала — так-то у нее своя квартира в Гатово была.

К нам тогда директор школы Настиной приезжала. Они видели, что я чисто живу, но им не понравилось, что Вова пьет. А разве я могу заставить его не пить?

Пришлось переехать в Гатово, чтоб вопросов не было. Я только ночевать к той женщине приходила, а весь день работала и жилье нам с Настей искала. Настя тогда пять километров в школу ездила, а я пять километров на работу ходила. И вот та женщина как-то вечером мне звонит и говорит: «Я Настю не пущу домой, забирай ее!». Она просто мужика себе нашла.

На дворе темно уже было, я прибежала, как смогла. Очень боялась, что Настя заблудится, но она на остановочке так и стояла.

И вот после этого пришлось на вокзале три ночи быть. А потом учительница узнала все и позвонила Инне Сергеевне (социальный педагог SOS — Детской деревни Боровлян. — Прим. редакции). Оттуда приехали и забрали нас.
Я так не хочу, чтобы Настеньку у меня забрали! Не хочу, чтоб она, как я, никому не нужная была. Я же только ради нее и живу!

«Теперь боюсь, что в тюрьму посадят»

— Мне разрешили быть в SOS — Доме сколько нужно, но я пораньше хочу уехать. Мы тут дружные девчата, но все равно неудобно. Не хочу, чтоб дочка заглядывала другим в рот. Тут много молодых мам, они могут спокойно подрабатывать и покупать своим детям разное. Настя же это все видит, ей тоже хочется.

А на меня одни проблемы летят. Недавно звонили, сказали, что на мне задолженность большая.

Теперь боюсь, что в тюрьму посадят. Просто я хотела человеку помочь: ему нужен был телефон в кредит, а мне — деньги. Я взяла на свой паспорт телефон, попросила у него пять миллионов, а он мне даже восемь дал! Я тогда за квартиру смогла заплатить, Настю к школе обула и одела. Ну не знала я, что так много и так скоро придется выплачивать, думала, что быстро работу найду. Первый взнос я заплатила, но теперь задолженность очень большая, я совсем не знаю, как мне быть.

«Таня с маленьких лет давала дочке понять, что любой дядя может помочь, если подойти с нужной стороны»

После нескольких дней пребывания в убежище у Насти обнаружили инфекционное заболевание, вызванное именно неправильным образом жизни. Ребенок поступил в больницу.

— Татьяна в очередной раз могла потерять опеку над девочкой, — говорит Инна Михасенко, социальный педагог SOS — Детской деревни Боровлян. — С Таней трудно работать, так как плохой слух мешает коммуникации. Нам трудно установить взаимосвязь и трудно доносить до нее некоторые вещи.

Жизнь у женщины была страшная. У ее матери постоянно были разные мужчины. Таня рассказала мне, что однажды подвыпивший то ли родственник, то ли мамин дружок стал приставать к сестре Люде, тогда шестилетняя Таня пырнула его ножом. Как там дальше дела сложились — неясно, но как раз после этого Татьяну и Люду отдали в интернат.
Она, наверное, немного путается в лагерях и интернатах. Опять же из-за слуха трудно понять, как именно события ее жизни развивались. Возможно, мать после того случая просто хотела избавиться от девочек. Плюс у них обеих от рождения проблемы с глазами. Но Люда, как можно судить, получше устроилась в жизни. Она и инвалидность оформила, и замуж вышла. А вот инвалидность для Татьяны мы стараемся оформить только сейчас.
Если говорить сухо и официально, то Настя рядом с Татьяной все еще находится в социально опасном положении. Психологи не выявили элементов насилия над ребенком, но проблема в том, что девочка действительно часто бывает в компании разных мужчин с не самым здоровым образом жизни.

Мы проводим много бесед с Татьяной. Она с маленьких лет давала дочке понять, что любой дядя может помочь, если подойти с нужной стороны. Так же, как и в любой подобной семье, тут есть большие проблемы в детско-родительских отношениях.

При этом Таня ее безумно любит, потакает любым прихотям и готова на любые траты.

Понимаете, она ведь не одна такая. Большинство женщин, попадающих сюда, абсолютно не разбираются в бытовой психологии, в коммуникации, в планировании бюджета. Что характерно, им очень важно «быть такими, как все».

Мы даем им необходимую материальную базу: здесь не нужно платить коммуналку, думать о еде, одежде и тепле. Но этого мало. Из-за того, что основные нужды удовлетворены, у женщин начинают появляться деньги. И многие из них абсолютно не умеют ими распоряжаться.

Мы проводим тренинги. Спрашиваем: «Вот сколько у тебя есть? Куда это потратишь?». В итоге выясняется, что из пособия, к примеру, женщина берет два телефона в кредит или же делает дорогущий маникюр. Была даже такая, что все пособие потратила на СПА-салон. В результате денег нет. И для них это норма.

Эти женщины с очень разными и тяжелыми судьбами. Их трудно винить, потому что их поведение — продукт воспитания, несчастливого детства. Желание «показухи» вырастает из страха выделяться на фоне «нормальных».

Поэтому у Насти есть и телефон, и многое другое, но не всегда есть безопасность.

Но Татьяна бесспорно хорошая и любящая мать. У нее за месяц пребывания здесь была четкая цель — не потерять дочь. Таня на самом деле обошла все закутки, чтобы найти работу. Она даже на свидетелей Иеговы вышла!

Я думаю, что тут все завершится хорошо. Медкомиссия пройдена, поэтому скоро разберемся с пособием и слуховым аппаратом. Все справки, которые нужны для общежития, Татьяна исправно и по возможности собирает.
Главное, что мы сейчас сможем для нее сделать — привить элементарные социальные навыки. Таня очень доверчивая и в чем-то недалекая: считает, что если будет к людям хорошо относиться, то и они к ней будут так же. Но мир устроен не совсем так.

Социальный центр матери и ребёнка имени Германа Гмайнера входит в структуру организации «SOS — Детская деревня Боровляны». Его цель — профилактика семейного неблагополучия.

Благодаря проекту «Безопасность. Право на жизнь без насилия», который финансируется Европейским союзом, на базе Центра с сентября 2016 года функционирует SOS — Дом для временного проживания женщин с детьми, оказавшихся в трудной жизненной ситуации.

Дом состоит из пяти комнат, общей кухни и игровой комнаты. Для сохранения безопасности убежище оборудовано защитными дверями и видеокамерами.

Кому может быть предоставлено место в SOS-Доме: беременным женщинам и женщинам и их детям из Минской области, оказавшимся в трудной жизненной ситуации (насилие, материальные и психологические трудности, тяжелые болезни, а также родительская некомпетентность и низкий социальный статус семьи).

За время пребывания в SOS-Доме женщины получают:

психологическую, психотерапевтическую, педагогическую и юридическую помощь,
безопасное временное проживание,
материальную поддержку первой необходимости: продуктовый набор, гигиенический набор, одежду, обувь, постельное бельё и полотенца.

Елена Высоцкая, заместитель директора по профилактике социального сиротства «SOS — Детская деревня Боровляны»:

— Большинство женщин попадает к нам в SOS-Дом по направлению государственных органов (школа, отдел образования, комиссия по делам несовершеннолетних). Но есть и женщины, которые обращаются самостоятельно с просьбой о предоставлении убежища. Для этого нужно позвонить или приехать, рассказать о своей ситуации и уточнить, есть ли свободные места. Если случай экстренный, то женщина может заселиться хоть сразу.

Позже мы, конечно же, запросим у нее паспорт, свидетельство о рождении и справку о составе семьи. Но в особо опасных ситуациях для жизни и здоровья ребенка и матери процедура заселения будет упрощена.

Отмечу, что попросить убежища самой сложно, потому что трудно признать, что есть проблема. К тому же не все случаи решаются только с помощью закона и государственных структур.

Мы не раз сталкивались с равнодушием некоторых сотрудников государственных органов, считающих, что семья является закрытым институтом и существующие проблемы в ней — это проблемы супругов…

К сожалению, в отношении домашнего насилия наш закон отстает от мировых практик. Впрочем, наш приют не только для жертв абьюза, сюда может попасть любая мама с детьми, столкнувшаяся с острой и трудноразрешимой для нее ситуацией.

В SOS-Доме можно проживать от одного дня до года в зависимости от ситуации. Мамы отсюда уходят, когда мы видим, что они ответственны, самостоятельны и могут обеспечить будущее себе и ребенку.

За нарушение правил проживания из убежища могут выселить. Многие женщины, почувствовав безопасность, расслабляются. Но наша задача — не решить все их проблемы, а научить их самих искать выход.

К мамам, попадающим сюда, прикреплены как минимум два специалиста. С их помощью женщины составляют себе месячный план: пройти медкомиссию, к примеру, найти работу, подать в суд, улучшить отношения с ребенком. Весь процесс «оздоровления» семьи контролируется.

Приют рассчитан на пять семей, но в экстренных случаях игровая комната тоже может быть заселена. Здесь есть все необходимое: стиральная машина, пылесосы, гуманитарка постоянно пополняется.