То, что лётно-подъёмный состав советской истребительной авиации во все времена считался элитой, никто не оспаривает. Всё громадьё наземных служб авиаполка и приданных ему частей денно и нощно пашет только для того, чтобы эти 40 лётчиков могли беспрепятственно взлететь и выполнить боевую задачу. Но бывало и так, что некоторые летуны сами себя возносили просто на недосягаемую высоту, низводя всех «ползающих» на порядок ниже себя.
Приходилось мне сталкиваться с такими, спуская зазнавшихся с небес на нашу грешную землю.
Познакомившись с тем, как обстоят дела с режимом секретности на новом месте моей службы в авиационном полку, я был удручён увиденным. Нет, секретные документы никто, слава Богу, пока не терял, самолёты за бугор не угоняли, шпионы и предатели вроде бы тоже не водились. Но вот предпосылки к разным нехорошим ЧП, увы, имелись. И некоторые из них приносили лётчики.
В один из полётных дней уже в конце лётной смены ко мне обратился начальник секретной части полка, сообщивший, что один из лётчиков не сдал после полётов свою полётную карту. Надо сказать, что топографическая карта этого масштаба даже без нанесённой на нее обстановки и полётного задания уже сама по себе секретная. Утеря её – ЧП. А ведь у наших лётчиков были ещё и карты с грифом «совершенно секретно». Случись что с такой, и будешь потом летать на топоре где-нибудь на колымских лесозаготовках.
Лётчик, получивший карту, начальник штаба эскадрильи в звании майора уже убыл с аэродрома, поэтому поиски карты начались без его участия. Как лётчик парень вроде неплохой, но вот в отношении секретных документов – сплошная безалаберность. По счастью злополучную карту-склейку очень быстро нашли в классе предполётной подготовки, где она мирно лежала в ящике стола, забытая нашим асом. Само собой я доложил обо всём случившемся начальнику штаба полка. Начальник штаба, отвечающий за обеспечение сохранности всех секретных материалов, высказал пару ласковых слов своему подчинённому, не прибегая, впрочем, к мерам дисциплинарного воздействия. Но, как оказалось, впустую.
Через какую-то неделю картина повторилась точь-в-точь. Только на сей раз эту же карту в секретную часть принёс добропорядочный солдат, прибиравший класс предполётной подготовки. Тут уж я разозлился всерьёз. Накатал официальный рапорт начальнику штаба, где подробно обрисовал ситуацию и все возможные её последствия, в том числе уже лично для него. Я предложил впредь никаких секретных документов майору-нарушителю не выдавать, пока он не научится обращаться с полётными документами и не сдаст мне зачёт по правилам обращения с ними. А то у меня создалось впечатление, что он либо совершенно не знает их, раз так безалаберно обращается со своей полётной картой, либо сознательно стремится в места, не столь отдалённые. Начштаба полностью разделил моё мнение, о чём и начертал свою резолюцию на моём рапорте.
А через несколько дней, когда наш забывчивый ас явился в секретную часть за получением своей карты перед полётной сменой, его там вежливо послали лесом, огласив решение начальника штаба. Обозлённый герой направил свои стопы прямиком к командиру полка искать управы на «штабных крючкотворов», не допускающих его к полётам. Естественно, комполка тут же вызвал меня для дачи объяснений. Я доложил своё видение ситуации, выложив перед ним на стол свой рапорт с визой начштаба. Устно я добавил, что наш герой своим уязвлённым самолюбием подставляет не только себя, но и всё командование. Комполка начал убеждать меня в том, что план полётов уже составлен и утверждён, что лётчик должен летать и так далее. В ответ я сказал: «Разумеется, товарищ полковник. Лётчик должен летать, и я не вправе отстранять его от полётов. Вы здесь старший начальник, и только вы имеете право принять любое решение, в том числе отменить решение начштаба. Если вы считаете, что я и начальник штаба не правы, вам достаточно на этом рапорте написать: «Решение начальника штаба отменяю, приказываю выдать полётные документы майору такому-то». Всё будет немедленно выполнено».
Вот тут комполка крепко задумался. Мужик он был мудрый и прекрасно понимал, что к чему. Если сегодня этот бестолковый майор снова похерит свою полётную карту, да ещё не дай Бог окончательно, то завтра эта бумага с его резолюцией прикроет мою задницу лучше стального щита, а вот на его дальнейшей командирской карьере можно будет смело ставить жирный крест. В лучшем случае сошлют с понижением на какую-нибудь некомандную должность. И это ещё будет за счастье. Поэтому решение командира было вполне ожидаемым и закономерным: допустить майора к полётам только после сдачи им соответствующего зачёта.
По выходе из кабинета командира полка вконец раздосадованный начштаба эскадрильи вознамерился сдать мне зачёт буквально сию минуту. Я не стал упорствовать, пригласив его в свой кабинет. Попутно он заявил, что ему, дескать, некогда вести длительные речи. Я заверил его, что сдача зачёта займёт у него всего несколько минут. В своём кабинете предлагаю ему вытянуть билет с вопросами по его тематике. Даю трафаретную таблицу для ответов. Одному вопросу соответствует пять ответов, один правильный, четыре неправильных. Всего-то делов: ставим крестик где надо, я накладываю на таблицу свою сетку для проверки и вуаля. Игра, да и только.
Вчитался наш майор в вопросы билета и понял, что блиц-зачёта не получится. Не так всё в билете однозначно. Потом едко поинтересовался, какой это умник составлял такие идиотские (по его мнению) вопросы. На это я показал ему перечень вопросов, который благословил своей подписью комполка. Крыть, как говорится, не чем. В конце концов, он проставил свои крестики в нужных, как ему казалось местах, и вернул мне своё творение. Прикладываю свой трафарет к его таблице. Как и следовало ожидать, бо́льшая часть ответов неверные. Незачёт. Тут двоечник разразился целой тирадой в духе: «Полёты в полку идут, а я тут с вами в крестики нолики балуюсь». В ответ советую жаловаться хоть сейчас командиру полка или в особый отдел, на выбор.
С тем и отправил несостоявшегося на сегодня летуна учить нормативные документы. Будет готов – милости прошу. Несколько часов уязвлённый лётчик вместо плановых полётов сидел в комнате при секретной части, штудируя выданные ему «буквари» и готовясь к зачёту под насмешки своих сослуживцев, получающих в это же время свои полётные карты.
Зачёт он, конечно, сдал на следующий день, допустив при этом уже минимум ошибок. Напоследок я пожелал ему удачных полётов, сказав, что если в будущем он захочет оспорить закон о защите гостайны, то его оппонентом, скорее всего, выступлю уже не я, а более серьёзные товарищи.
Как мне рассказали, незадачливого майора потом ещё долго подкалывали его друзья, предлагая сыграть в крестики нолики.
published on according to the materials
Комментарии (0)