Я не знаю, как это работает, но оно работает: я всегда считала, что серьезно могу влюбиться только в ум, во что-то такое разящее и безусловное, не темнеющее со временем, как латунь, не увядающее с годами, как тонкая кожа на шее.
Что всегда однозначно, как да и нет, без вот этих вот «на любителя, вкус и цвет», без отсылок к импринтингу в раннем детстве. Интеллект как оружие, которым мужчина берет города — но никак не резными скулами и жгутами вен на предплечьях.
На красивых мужчин я смотрела как на людей не от мира сего — точнее, не для меня, не для этого, не для земного мира. Их красота не была искусственной, плоской или фальшивой, как глянцевый разворот, — скорее, светом, проникающим через кожу: в нее хотелось закутаться с головой, как в мягкий и теплый плед, нырнуть, как в омут, пропасть в ней без вести, как в плотном лесном тумане. (Обычно такой мужчина даже не знает, что он красив, а потому не портит момент ужимками, подбирая проверенный «правильный» разворот с неизменной гримасой печали одинокого волка.)
К тому же мужчина, чья красота тебя влечет словно магнит, обычно мало говорит, и это делает его еще более притягательным. Ты влюбляешься в неспешную уверенность жестов без истерики и суеты, собранность и сосредоточенность, которые заполняют пространство комнаты или машины. Чувствуешь, как расслабляются плечи и проясняется голова, как уходит контроль — и ты начинаешь хмелеть от ощущения радости и покоя…
Нет, я понимаю: все это прекрасно, когда речь идет о первой встрече, о первом месяце, первом годе совместной жизни — а что потом? Все имеет свойство заканчиваться — очарование стачивается об углы, трескается, как краска на деревянном фасаде дома. Слишком много дел, чтобы не забывать смотреть друг на друга, как в первый день; чтобы вообще помнить, что такое возможно. Зачем, если все устаканилось, вошло в колею — не усложняй без надобности, не трогай, если работает, не цепляйся к словам, не ищи подтекста. Ужин приготовлен — и хорошо, деньги в доме есть — и слава Богу.
И мы уже не говорим: «Родной, как же ты хорош, как красив!»; и мы уже не слышим: «Милая, я на тебя засмотрелся…».
Как здорово, когда тот, кто рядом, напоминает тебе о том, что ты сама перестаешь замечать в потоке будней: как время оставляет свои следы — и насколько глубже, чувственнее и полнее становится с ними образ. Это же начинаешь видеть в другом и ты: как меняются руки, которые однажды свели с ума, наполняются силой плечи и резкостью — подбородок. (Какими щенками кажутся те, кто играет взрослого в двадцать лет. Какой же сама ты когда-то была смешной собачонкой…)
Я верю: там, где люди считают друг друга красивыми и не боятся казаться дятлами, повторяя это друг другу, отражая друг друга свет, работая добрым зеркалом, не возникает проблем в постели, не ходят налево, не ищут флирт как последнее средство справиться с чувством ненужности и тоски (чем больше лет браку — тем острее ощущается покинутость и забытость). Осознание красоты помогает «хотеть», разжигает страсть, позволяет желать человека не из долга или обязанности, а по-честному, от сердца и от любви, до мурашек по коже, до дрожи от радости, что он здесь, что вы есть, вы вместе.
Потому что стоит на это забить, начать жить спустя рукава и приспустив, как флаги в трауре, чувства, как все больше станет появляться внутренних секретов, потайных ящичков и дверей; и вдруг — после долгих лет открытой нараспашку души и счастья, всегда делимого на двоих, — однажды ты закроешься и выберешь не сказать. Оставить слова и мысли себе, потому что там, на другом берегу, их, по ходу, не ждут — они как мусор, который потом убирать; как лишние вещи, с которыми непонятно, что делать. Потому что очень силен страх оказаться в дураках, в положении человека с протянутой рукой, когда: «Я тебя очень люблю — ты меня тоже нет».
Прожить тысячу лет вместе, а потом в один непрекрасный день осознать, что напрасно. И даже ошибаясь в этом — в это поверить.
Поэтому — давайте не бояться быть дятлами. Говорить. Повторять. Замечать. Видеть. Доносить до другого, что он любим, он нужен, он ценен — чтобы не услышать однажды, как захлопывается дверь, как падает щеколда, как уходит тот, кто выбирает уйти, потому что больше оставаться в тишине — невыносимо.
И пусть будет как мантра, как набитая на внутренней стороне сердца несмываемая тату: «В вашей паре все хорошо, пока ты считаешь того, кто рядом с тобой, красивым…».
published on according to the materials
Комментарии (0)